НЕ ТОЛЬКО COVID-19: ЧТО НАС ЖДЕТ В НОВОМ СЕЗОНЕ ГРИППА И ПРОСТУДЫ

Согласно проведенным исследованиям, в этиологической структуре возбудителей ОРВИ в эпидемический сезон 2017-2019 гг. наибольший удельный вес составили риновирусы - 28,2%, респираторно-синцитиальный вирус выделялся у 27,0% пациентов, на долю аденовирусов приходилось 8,9%, эпидемические коронавирусы (не SARS-CoV-2) составили 4,6% [1].

В структуре заболеваемости гриппом в сезон 2018-2019 гг. штамм вируса гриппа типа А (H1N1) составил 67,0%, штамм типа А (N3N2) – 31,0% и штамм вируса гриппа типа В составил 2,0% [1].

Французские ученые провели ретроспективное исследование смертности от COVID-19 в первую волну эпидемии и гриппа в зимний сезон 2019-2020 гг. Они выяснили, что показатель смертности для больных, госпитализированных с COVID-19, составил 16,9%, а для лиц, для пациентов с гриппом – только 5,5% [3].

Но эти данные — не повод для оптимизма. Грипп был и остается тяжелым вирусным инфекционным заболеванием. Эпидемиологи из Великобритании считают, что коинфекция гриппа и COVID-19 приводит к тяжелым осложнениям течения именно коронавирусной инфекции, вызывая энцефалит другие нейро-дегенеративные расстройства ЦНС [4].

Несмотря на тяжелые исходы пандемии COVID-19, грипп не стал менее опасным. В работе шведских и сингапурских авторов подтверждается, что основная причина летальных исходов при гриппе типа А — это присоединение вторичной пневмококковой инфекции. Авторы установили, что вирус гриппа А уменьшает фагоцитарную активность лейкоцитов, макрофаги и нейтрофилы оказываются неспособны в полной мере выполнять свои функции, кроме того, вирус повреждает эпителий нижних дыхательных путей, в связи с чем эпителиальный барьер становится более восприимчивым к бактериальной агрессии. Ученые вводили мышам, инфицированным и неинфицированным вирусом типа А низкую дозу бактериальных пневмококков. Через сутки в группе мышей, инфицированных вирусам гриппа А количество пневмококков выросло в 25 раз[5,6] .

Однако и сезонные респираторные вирусы негриппозной этиологии (так наз. «noninfluenza respiratory viruses» или «NIRV») не менее опасны, чем вирус гриппа. По данным канадских авторов, 30-дневная смертность от NIRV составила в среднем 7,8%. Среди всех возбудителей NIRV на долю совокупности риновируса/энтеровируса приходилось 14,9%, доля респираторно-синцитиального вируса составила 12,9%. В общей структуре заболеваемости доля NIRV, включая вышеупомянутые вирусы, а также коронавирус (не SARS-CoV-2), метапневмовирус, вирус парагриппа и аденовирус составила 54,6%, доля вируса гриппа типа А — 45,4%. Авторы выделяют особую группу риска для этих инфекций – лица старшей возрастной группы, больные с различными иммунодефицитными состояниями, пациенты, страдающие внутрибольничными инфекциями [7 ].

Итак, казалось бы, проблема гриппа и вирусов из группы NIRV в период пандемии COVID-19 должна представлять серьезную угрозу и серьезно озаботить органы здравоохранения. Но начиная с 2020 года эпидемиологи многих стран мира столкнулись с удивительным биологическим феноменом – снижением удельного веса эндемичных вирусов в популяции. Так, в США в эпидсезоне 2020-2021 гг. случаев заражения вирусом гриппа сократилось выявлено в 21 тысячу раз меньше, чем за аналогичный период эпидсезона 2019-2020 гг. Отчеты американских центров по контролю заболеваний (CDC) показывают всего 700 летальных исходов от гриппа по стране, когда как в обычные годы умирает порядка 20-30 тысяч больных ежегодно. [8,9].

В Австралии отмечен самый низкий уровень заболеваемости за 5 лет – всего 71 случай, по сравнению с «традиционными» 30 тыс. заболевших. Аналогичная тенденция наблюдается в Ю.Корее, Японии, других странах на многих континентах. Но это еще не все новости: сокращается циркуляция сезонных вирусов из группы NIRV — риновирусов, аденовирусов, метапневмовирусов, РС-вирусов, а также заболеваемость «традиционнными детскими» вирусными инфекциями. Так, в Испании до минимума сократилась заболеваемость эпидемическим паротитом, ветряной оспой, а корью за последние 12 месяцев вообще никто не заболел! Более того, уровень заболеваемости бактериальными инфекциями тоже снижается. Исследователи из Франции сообщили о снижении заболеваемости коклюшем в 10 раз [10,11].

Похожая ситуация наблюдается и в России: заболеваемость корью, краснухой и эпидемическим паротитом («свинкой») снизилась в 3,7, 14,3 и 2,3 раза соответственно, коклюшем – в 2,4 раза, менингококковой инфекцией – 2 ,2 раза, ветряной оспой – на 40,3%(!), гепатитом В на 38,5%, клещевым энцефалитом – на 44,5% [12].

В чем причина такого уникального биологического явления? Многие исследователи считают, что в основе этого феномена лежат массовые профилактические меры против COVID-19, затронувшие и другие патогены. Также, следует говорить о механизме «вирусной интерференции», когда проявляется антагонистическое действие одного вируса на репродукцию другого вируса. Иными словами возникает состояние невосприимчивости к заражению клетки, уже пораженной другим вирусом. Так, американские ученые доказали, что риновирусная инфекция, стимулируя высокий иммунологический ответ, подавляет вирус гриппа А в эпителиальных клетках дыхательных путей. Более того, если ребенок привит аттенуированной вакциной от гриппа на фоне другого ОРВИ, то репликация вакцинного штамма, как правило, бывает снижена [13].

Итак, поговорим о вакцинации. В науке известны факты, когда вакцины могут формировать длительный иммунный ответ на действие конкретного патогена. Например - вакцина от туберкулеза БЦЖ (вакцина Кальмет-Жирена). Такой иммунитет называется «тренированным». Ученые из Нидерландов (медицинский центр университета Радбауд), совместно с исследователями из других научных центров показали, что лица, сделавшие прививку от гриппа, на 47% реже заражались коронавирусом во время первой волны COVID-19 и на 50% процентов - во время второй волны. Также заболеваемость COVID-19 была на 2,1% ниже, чем у пациентов без прививки, что составило 3,3% [14].

P.A. Debisarun с соавторами [15] высказали предположение, что влияние вакцины от гриппа на клиническое течение инфекции и снижения летальности при COVID-19 обусловлено формированием тренированного иммунитета [15].

Может ли вакцинация против гриппа быть неспецифической профилактикой COVID-19 и других ОРВИ? Именно это вопрос задают отечественные авторы и дают на него четкий, аргументированный, научно-обоснованный ответ. Исследования, проведенные в Российской Федерации, показали, что вакцины против гриппа, помимо индукции гуморального иммунитета, также оказывают активирующее влияние на эффекторы клеточного иммунитета, увеличивая количество NK-клеток, B-лимфоцитов, цитотоксических Т-лимфоцитов, а также активируют дендритные клетки (DC) как миелоидного, так и лимфоидного происхождения. Вакцинация против гриппа может создать устойчивую универсальную противовирусную иммунную защиту, в том числе и усилить иммунитет против инфекции COVID-19. Результаты исследования, в котором приняли участие более 92 тыс. пациентов с COVID-19 показали, что лица, получившие вакцину от гриппа на 20% реже нуждались в кислороде и на 8% реже в интенсивной терапии. Кроме того, риск летального исхода у таких больных был снижен на 20%. По мнению этих авторов, вакцинацию следует проводить как можно раньше в предэпидемическом сезоне гриппа, сроки введения препаратов после перенесенной COVID-19 составляют 2-4 недели [16].

Позиция ВОЗ относительно вакцинации от гриппа в условиях пандемии COVID-19 также однозначна: «…вакцинация людей, подвергающихся высокому риску тяжелого лечения гриппа, а также медицинских работников позволит в некоторой степени уменьшить нагрузку на систему здравоохранения, которая также должна оказывать помощь пациентам с COVID»[17].

Но что делать в межвакцинный или ранний поствакцинный периоды, когда вируснейтрализирующие антитела только формируются, как защититься от вирусной агрессии? Вывод напрашивается сам собой: препараты рекомбинантного интерферона.

Изумительная, на наш взгляд, работа вышла из под пера отечественных авторов, представивших обзор препаратов рекомбинантного интерферона α-2b в лекарственной форме «ректальные суппозитории». Результаты исследования подтверждают, что склонные к частым ОРВИ дети нуждаются в коррекции интерферонового статуса и восполнении дефицита белка-интерферона. Авторы небезосновательно считают, что многолетняя практика применения данных лекарственных средств доказывает, что препараты рекомбинантного интерферона α-2b эффективны и безопасны, могут использоваться в терапии новорожденных и недоношенных [18].

Выбор лекарственного препарата рекомбинантного интерферона α-2b должен основываться не только на наличии активного вещества – собственного белка интерферона, но и высокоактивных компонентов, в частности — антиоксидантов.

Препарат рекомбинантного интерферона-α-2b достоверно сокращает длительность периода лихорадки, интоксикации, купирует затрудненное носовое дыхание, сокращает длительность ринореи, гиперемии слизистых оболочек небных миндалин и глотки. Отмечается более быстрый регресс основных клинических симптомов COVID-19, происходит усиленная элиминация возбудителей со слизистой оболочки дыхательных путей. Так, отечественные авторы применяли препарат рекомбинантного интерферона-α-2b в составе комплексной терапии детей, страдающих инфекцией COVID-19 по следующей схеме: дети в возрасте от 1 до 7 лет получали препарат в дозе 1 000 000 МЕ два раза в сутки, дети в возрасте от 8 до 17 лет – 3 000 000 МЕ два раза в сутки, курс терапии составил 10 дней.

Кроме того, препарат рекомбинантного интерферона-α-2b в лекарственной форме «гель для наружного и местного применения» в суточной дозе 36 000 МЕ/г, наносился тампоном на слизистую носа 5 раз в сутки в течение 10 дней. Полученные результаты позволили авторам сделать вывод о целесообразности применения данного препарата буквально с первых часов заболевания.